Рецепты женского счастья - кладезь человеческой глупости. Хотя бы потому, что никогда точно не знаешь, каким рецептам счастья мужского обучен ваш объект страсти
11.11.2003 / творчество коллег
"Профиль", 10 ноября
Еще пару месяцев назад Люся была уверена, что рано или поздно выйдет замуж. Например, встретит свою судьбу где-нибудь за столиком в кафе. Или на работе в переводческом бюро, где она перекладывает тексты с языка Шекспира на язык Ленина и обратно. Но с некоторых пор Люсю одолевает глубокая тревога за свое будущее.
Нет, Люсенька не стала инвалидом, не потеряла разум и даже не растолстела. И если бы она все еще жила в том чудесном мире, в котором встретила свое двадцатипятилетие, то по-прежнему ждала бы исполнения немудреных девичьих желаний, будучи уверена в своих неоспоримых достоинствах. Обычно она насчитывала у себя их (достоинств) как минимум три. Два из них носили достаточно массовый характер. Во-первых, Люсе досталась ножка всего-навсего 36-го размера. Иногда, в порыве кокетства, она даже покупала себе обувь в "Детском мире". Во-вторых, Люсенька умела съедобно готовить. Третье же достоинство, по мнению Люси, носило эксклюзивный характер и должно было сыграть решающую роль в будущем устройстве ее судьбы. Имя достоинству было толерантность.
- В сущности, мужчина готов влюбиться в любую мало-мальски симпатичную женщину, если она не станет запрещать ему курить, смотреть футбол, играть в компьютерные игры и пить пиво с товарищами. Не судите и не судимы будете, - вольно пересказывала Люсенька за бокалом мартини основные постулаты своего учения о том, как приручить мужчину.
Стоит заметить, что учение это вытекло из одной фразы-рецепта личного счастья Лили Брик, легендарной любовницы не менее легендарного Владимира Маяковского. "Надо внушить мужчине, - учила Брик, - что он замечательный или даже гениальный, а другие этого не понимают. И разрешить ему то, что не разрешают дома. Ну а остальное сделают хорошая обувь и шелковое белье".
Полгода назад Люсеньке представился случай применить на практике советы бывалой Лили. Люся познакомилась с одним очень достойным мужчиной. Не Маяковский, конечно, но и за окном не революционная ситуация.
Итак, достойного мужчину звали Алексей Соловьев. Он был добродушный толстяк и владелец одного из столичных рекламных агентств. То недолгое время, что они провели на одной жилплощади, можно было бы назвать жизнью душа в душу. Люся в неограниченных количествах закупала хорошую обувь и шелковое белье, каждый вечер радуя Алешеньку обновкой. А Соловьеву, естественно, разрешалось курить во всех комнатах, смотреть футбол на полную громкость и пить пиво с товарищами. Соловьеву эта вседозволенность очень импонировала. Счастье казалось таким крепким, что Люся окончательно уверовала в женскую гениальность и простоту мужских натур.
Буря нагрянула совершенно неожиданно.
В пятницу Соловьев позвонил домой часиков в шесть вечера и сообщил, что придет сегодня поздно, - дескать, собрался выпить пива с партнерами. Люся ничуть не удивилась: по пятницам Лешенька очень часто пил пиво с друзьями. Иногда эти посиделки продолжались до глубокой ночи, и Соловьев бросал свою любимую "ауди" у какого-нибудь питейного заведения и отправлялся домой на такси. Не забыв, кстати, притормозить у цветочного ларька, дабы порадовать свою любимую, которая, в отличие от его прежних знакомых, никогда не спрашивала грозно, где, с кем и зачем он проводил время. Словом, Люся отнеслась к его известию как к сводке погоды.
- Хорошо, дорогой, отдыхай на здоровье! Только помни, что твоя маленькая киска очень ждет тебя дома. - промурлыкала Люся. - Я приготовила тебе что-то вкусненькое, и скоро будут показывать матч ЦСКА - "Шинник" по телевизору. Тебе записать игру?
- Спасибо, муреночек, - ответил Соловьев. - Какая же ты все-таки у меня хорошая. А то Васька своей даже звонить боится, говорит, эта мегера сразу в трубку начнет орать, чтобы он шел домой. А ты у меня самая мудрая и понимающая женщина в мире. Люблю тебя!
Счастливая и довольная собою Люся положила трубку и уселась смотреть сериалы. Потом все каналы как будто сговорились и начали транслировать какие-то дурацкие боевики. Люсенька выключила телевизор и залегла в кровать с любовным романом. И вот в самый волнующий момент, когда некий Том уже начал ласкать под платьем упругую грудь некой Мэри, у Люси навернулись на глаза слезы счастья, она порывисто прижала книжку к груди, и взгляд ее мечтательно вознесся к потолку. Когда неожиданная волна саспенса отхлынула, Люся мельком взглянула на часы. Они показывали уже час ночи! О боже! А Соловьева все еще нет дома!
- Надо бы ему позвонить, - подумала Люся. - Вдруг что-нибудь случилось?
Она уже схватила телефонную трубку, как неожиданно мудрая мысль остановила ее порыв. А что если он решит, что она его контролирует? Что она посягает на его свободу? Нет, надо как-нибудь хитро так позвонить, чтобы удостовериться, что он жив, но и не намекать ему на то, что ему пора быть дома. Люся провела в глубоких раздумьях четверть часа и наконец набрала номер мобильного своего благоверного.
- Лешенька! Я тут слово в кроссворде не могу отгадать! - закричала в трубку обрадованная Люся. Радость относилась к тому, что ее любимый оказался жив и, судя по голосу, вполне здоров. - Подскажи, пожалуйста, как называется футбольная команда высшей лиги из девяти букв, первая "л".
- Ну, "Локомотив", - озадаченно ответил Соловьев.
- Отлично, Лешечка, ты у меня такой умный!
Люся уже собралась было положить трубку.
- Люсь, ну ты чего хотела-то на самом деле? Чего ты звонила-то? - неожиданно грубо поинтересовался обычно вежливый Соловьев.
- Да вот, кроссворд, - пролепетала озадаченная Люся.
- А я, дурак, думал, ты сейчас начнешь звать меня домой и грозить разводом, - сказал Соловьев чужим голосом.
- Конечно, я скучаю по тебе, и было бы чудесно, если б ты был рядом. Но если ты еще хочешь посидеть с ребятами, то, конечно, я пойму тебя. Никто не вправе лишать человека удовольствий! - успокоила девушка.
Слегка встревоженная Люся снова улеглась в кровать с женским романом в руках и скоро заснула. Проснулась она довольно поздно, в половине одиннадцатого утра. Алешеньки все еще не было дома. Забыв о всяческих приличиях и тонкостях межполовых взаимоотношений, Люся бросилась звонить мужу на мобильник. Трубку никто не брал. Презрев приличия, Люся начала рыться в бумагах мужа в поисках телефонов его друзей. В этот момент раздался звонок в дверь.
Да. Это был он. Соловьев. Люся попыталась броситься ему на шею, но он молча отпихнул ее. Мрачно перешагнул порог, направился к шкафу и сосредоточенно начал передвигать портпледы с костюмами.
- Тебе стыдно за свое ночное поведение? - деликатно начала Люся. - Не беспокойся, я не в претензии. Ты имеешь полное право проводить время, как считаешь нужным.
Политкорректный спич Люси прервал телефонный звонок.
Когда Люсенька вернулась в прихожую, там красовался огромный дорожный чемодан.
- Ты куда-то уезжаешь?, - робко поинтересовалась несостоявшаяся г-жа Соловьева, лихорадочно пытаясь сообразить, как вести себя в такой ситуации, дабы не выглядеть собственницей и истеричкой.
- Нет, это ты уезжаешь, - лаконично ответил Соловьев.
- Куда? - нежно спросила на все готовая Люся.
- Куда хочешь! Я не вправе ограничивать твою свободу, дорогая! - сказал Леша. - Я не хочу жить с тобой, потому что тебе на меня наплевать! Ты не сходишь с ума, когда меня в полшестого утра нет дома! У всех мужиков жены как жены - звонят, беспокоятся. Вон Витьке Лариска по телефону каждые пять минут звонит и дает послушать, как она разбивает еще одну тарелку в честь его отсутствия. У Димки вообще красота: Танька обручальное кольцо с балкона выкинула! Они все утро вдвоем по газону ползают - ищут. Вот это женщины! Вот это любовь! А моей хоть бы что. Дрыхнет себе как суслик!
Наверное, в этот момент Люсеньке надо было разрыдаться и броситься Леше на шею с пронзительным криком:
- Мне без тебя плохо! Я без тебя не могу! Я всю ночь не спала, я все морги обзвонила!
А потом надо было бы схватить какую-нибудь тряпку погрязнее и бегать по квартире с грозными воплями:
- Ты у меня еще пошляешься! Ты у меня еще попьешь пива с друзьями! И никакого футбола по телевизору на месяц!
Но Люся повела себя как дурочка. Или как Лиля Брик. Кротко и скупо заплакав, она начала укладывать вещи, лопоча себе под нос что-то из Лермонтова. Кажется, про то, что "некому руку подать".
Свои крохотные туфельки она уложила в чемодан последними. Может быть, надеялась, что Соловьев не выдержит этого душераздирающего зрелища: бледная и тихая Люся у огромного чемодана, в котором одна за другой исчезают ее милые изысканные предметы туалета? Но Соловьев выдержал. И даже помог стащить чемодан по лестнице к предусмотрительно вызванному им такси.
Напоследок он отрезал:
- Так и знал, что тебе на меня наплевать. Ты даже не разревелась по-настоящему.
И захлопнул дверь автомобиля.
Тут уже Люся разревелась по-настоящему.
Но было поздно.
Мир вокруг необратимо изменился и подло продемонстрировал, что толерантные женщины в нем больше не в цене. Теперь у несчастной Люсеньки оставалось всего два неоспоримых достоинства, а этого, согласитесь, для удачного замужества уже маловато.